3 - Страница 36

— Значит, люди?

— Люди.

— И что мне делать, чтобы перестать быть циником? — серьёзно сказал он.

— Ничего не делай. Живи с этим дальше, — я пожала плечами в подтверждение своих слов; пожалуй, больше для себя, чем для него.

— Тебе же не нравится?

— Ты же не собрался жить со мной.

— А вдруг?

Я рассмеялась, и увидела краем глаза, что за стеклом показался силуэт Джексона. Махнув ему рукой, я сказала в трубку:

— Не говори глупости, Артур. Я не лучший аксессуар для твоей жизни.

— Ты не вещь; зачем ты так говоришь? — в его интонациях послышались холодные нотки, и я чуть было не заскулила от разочарования.

— Ты сам не один раз назвал меня вещью, — спокойно ответила я, разглядывая свои пальцы на ногах.

Он замолчал, наверное, обдумывая мои слова или подыскивая очередные извинения. Джексон открыл дверь и высунул голову.

— Кофе будешь? — спросил он.

Я коротко кивнула.

— Подруга? — ехидно бросил Артур в телефоне.

— Джексон, мы с ним вместе. Мне пора идти.

— Иди, — мягко сказал его голос.

— Пока.

Я отключилась, и покрутила телефон в руке, который нагрелся и стал горячим, пока мы беседовали. Таким горячим, что это напомнило мне его прикосновения.

Стряхнув с себя это странное наваждение, я натянула на себя улыбку; и спустилась вниз, чтобы насладиться обществом друзей и выкинуть Артура из головы. Выкинуть, как назло не получалось; я гадала — что это? Просто похоть; или первые зачатки глупой влюблённости в совершенно незнакомого человека? Чем всё закончится, когда он уедет: мы будем созваниваться по несколько раз на дню; пока эти звонки не начнут надоедать нам обоим и мы просто… Перестанем звонить? Что будет, если я решу сесть на поезд и приехать в Москву, к нему? Он встретит меня, мы проведём вместе неделю, или две; давая этому возможность вылиться во что–то большее; или, напротив, убивая это своей неосторожностью.

«Стоп, Кира» — подумала я. «Этого нет. Ты не можешь об этом думать, потому что это…»

Это — ничто.

Ставя салон на сигнализацию, я ругалась благим матом, потому что мой мобильник в сумке продолжать вопить нечеловеческим женским криком.

— Да, чтоб тебя, — в сердцах выпалила я, промазав по кнопкам в очередной раз.

Сделав глубокий вдох, я снова набрала код; и панель просигналила мне красным огоньком включённой охраны.

— Ура, — вырвалось из меня с придыханием.

Захлопнув железную дверь, я прислонилась к ней спиной и начала искать телефон. Вытащив его, я невольно закатила глаза.

Как вы думаете, кто мне звонил? Да, угадали.

— Артур, — вздохнула я, — Мы разговаривали с тобой утром, пока я шла на работу. Потом в мой обеденный перерыв. У меня ухо расплавиться скоро, — жалобно пропищала я, надеясь внять голосу его разума.

— Серый или коричневый?

— Что? — я удивлённо моргнула, шагнув по Крейцвальди в сторону дома.

— Серый или коричневый? Я пуховик выбираю. У вас хорошие цены на зимнюю одежду, — промурлыкал Артур.

— Бери коричневый, — ответила я, — Он практичнее.

— Почему?

— Грязь не видно, — вздохнув, я посмотрела на свои белые тенниски, которые из–за тротуарной пыли стали серыми.

— Куда идёшь? — спросил Артур, звонко застёгивая молнию, по всей видимости того самого пуховика.

— Домой.

— У тебя усталый голос, — его тон стал мягче, в нём отчётливо послышалась улыбка.

— Это потому что я устала, — я вздохнула, и повернула голову, чтобы посмотреть на дорогу.

Перебежав на другую сторону улицы, я свернула направо, и поморщилась от духоты.

— Знаешь, что я поняла? — вырвалось у меня, — Я ненавижу лето.

— Почему?

— Потому что жарко, а я сижу в полуподвальном помещении по десять часов. У нас даже кондиционера нет, — проскулила я, — Боже, я за это лето ещё ни разу в море не искупалась.

— Поехали, искупаемся. Я тоже ещё не был на ваших пляжах.

— Если куда и ехать, то на дикий пляж. Далеко, — впереди замаячили голубые доски моего дома, и я невольно ускорила шаг.

— Ты забыла, что я на машине?

— Твоя машина застрянет в песке, — я вздохнула и прижала трубку плечом к уху, чтобы найти свои ключи в сумке освободившейся рукой, — Можно, конечно бросить её у обочины…

— Короче, не морочь мне голову, — перебил меня Артур, — Собирайся, я буду через полчаса. Не забудь купальник.

И отключился.

От удивления я выронила ключи, они упали с громким звяканьем на тротуар. За ними последовала моя трубка, но я успела её подхватить на лету, как женщина–кошка.

Джексона дома не было, он уехал после обеда на какой–то мастер–класс по покраскам. Бросила сумку на пол; и оглядела беспорядок, который оставили мы с утра, проспав на работу. Убрав одеяло Джексона с пола, я положила его на диван; невольно вдохнув запах детского мыла, которым пропиталась ткань. На обеденном столе остались наши кружки и тарелка с хлебными крошками; поставила их в раковину, и пошла в свою комнату, чтобы провести ревизию гардероба на предмет купальника. Оный был найден, старенький правда, но по–прежнему актуальный благодаря яркому неоновому оранжевому цвету и жёлтым завязкам.

Пришлось быстро бежать в душ, чтобы побрить ноги и подмышки; щетинка стала наклёвываться, и совсем не мягкая; как у Артура. Едва мысль о нём мелькнула в моём мозгу, я снова схватилась за станок и побрила сами–знаете–что. Промокнув кожу полотенцем, надела купальник и поморщилась от того, как свободно он стал на мне сидеть. Видимо, с прошлого года я схуднула; вдобавок потеряв немного в груди. Затянув завязки на бёдрах и на шее потуже, я вернулась в спальню. Взяв белое платье на тонких бретельках, я просунула его через голову; и в этот момент под окнами раздалось громкое «Би–Би».