3 - Страница 41

— Ты назвала мои картины шедевральным дерьмом в день нашего знакомства, — мягко и с улыбкой парировал он.

Перед глазами невольно всплыли образы с той ночи, и я почувствовала, как щёки и шея заливаются румянцем. Артур отметил это и его глаза сверкнули, а венка на лбу увеличилась и начала пульсировать. Сделав глоток моей воды, он сказал:

— Я нарисовал их за четыре дня перед выставкой. Приехать решил спонтанно, хотя звали давно.

— Тогда я не удивлена, — я невольно фыркнула, — Либо страдает скорость, либо — качество.

— В точку. В следующий раз будут фотографии.

— Собираешься приезжать снова? — вкрадчиво спросила я, переводя взгляд на почти опустевшую тарелку с закуской.

— Скорее всего, — так же вкрадчиво ответил он.

— Понятно.

Я замолчала, обдумывая его слова. Что–то подсказывало мне, что сказал он это не просто так, а для того, чтобы я знала — он уедет не навсегда. Не взаправду. Понарошку.

И что–то подсказывало мне, что в глубине души, я обрадовалась.

Мы провели в «Перевёрнутой лодке» весь вечер, любуясь медленно заходящим солнцем; и волнами, бьющимися о каменный берег. Я попробовала почти все десерты из меню, а Артур озадачил официанта просьбой приготовить стейк средней прожаренности. С кровью. И зачем–то, он предварительно спросил моего разрешения.

Когда немного стемнело и похолодало, он расплатился и оставил щедрые чаевые персоналу. Поколесив по полуострову на окраине города, он привёз меня к дому и сухо попрощался со мной; подарив последний нежный поцелуй мягких губ у двери подъезда.

Стоя на пороге квартиры, я медленно повернула ключ в замке и вошла прихожую. Прислонившись лбом к холодному металлу, глубоко вздохнула. Не включая света, я прошла в свою комнату и сняла с себя одежду, натянув футболку Джексона, которую он одолжил мне для сна на этой неделе.

В дверь постучали, и я узнала уверенные и размеренные удары. Выглянув в окно, я убедилась, что чёрная семёрка БМВ стоит под окнами, так и не отъехав с того места, где она остановилась, когда я уходила.

— Правда или действие? — спросил Артур, входя в прихожую; заставив меня попятиться к ближайшей стене.

— Зачем ты? — я не успела озвучить свой вопрос, потому что он зажал меня в углу между ванной и гостиной.

— Ты когда–нибудь любила?

— Да, — не задумываясь ответила я.

— Ты сейчас любишь? — его губы прошелестели по моей щеке, горячие пальцы дотронулись до плеч.

— Да, — снова ответила я, вдыхая запах его тела.

Амбра и что–то сладкое. Определённо — ваниль. Странное сочетание для мужчины. Сладковатое и терпкое на вкус.

— Ты его любишь? — Артур посмотрел мне в глаза, и дёрнул край футболки, которая не принадлежала мне.

И он это знал.

Я зависла, как старый компьютер, обдумывая его вопрос. Выражение его глаз стало жёстким, и они пожелтели.

Люблю ли я его?

Что–то давно забытое выплыло из недр моей души. Что–то всколыхнуло подавленные чувства.

Ревность. Обида. Это любовь?

Вместо ответа, я просто поцеловала тебя, так и не решившись на это признание. Не тебе — себе.

Ты ответил, впиваясь своими губами в мои, опуская руки на мои бёдра, которые до сих пор хранят следы от твоих пальцев. Мне захотелось прижаться к тебе всем телом. Ощутить твоё тепло; почувствовать твою силу и энергию, которая бьёт в тебе через край.

Ты не позволил мне повести, толкая меня вглубь комнаты. Cам снял с меня чужую футболку, которая пахла другим мужчиной. Потом, ты бережно усадил меня на диван, на котором спит этот мужчина. Все мысли из моей головы вдруг исчезли, испарились, оставив только пустоту и стук сердца, который эхом отдавался в моей голове.

Что–то в твоих движениях насторожило меня. Они были такими же грациозными и плавными, что редкость для высокого мужчины. Но в них было что–то другое, только я не могла понять, что.

Ты медленно опустился на колени передо мной, и стянул свою футболку через голову. В тусклом вечернем свете, льющемся из окна, я всё равно могла разглядеть ровный золотистый оттенок твоей кожи. Руки медленно погладили меня по ступням; пальцы пробежались по каждому моему пальцу на ноге; а потом ты повёл ладонями выше — от лодыжек к бёдрам.

Было что–то странное в твоих движениях. В твоих прикосновениях не было прошлой уверенности, которая так меня притягивала. Ты словно изучал меня, но разве такое возможно?

Твои руки продолжали своё движение, и подвинули меня к краю. Твоя голова очутилась у меня между ног, и я невольно напряглась, не понимая, что происходит. Ещё до того, как я смогла что–то сказать, ты прикоснулся ко мне ртом, заставляя дыхание прерваться.

Из меня вырвался хриплый стон, и ты застонал в ответ; смакуя меня на вкус. В движениях твоего языка не было напора или жёсткости, ты просто пробовал. Словно я — угощение, а ты — дегустатор.

— Сладкая, — шепнул ты во внутреннюю сторону моего бёдра, — Какая же ты сладкая, Кира.

Что–то в твоих действиях насторожило меня. Было в них что–то…

— Не надо, — сказала я, отталкивая твою голову, — Не здесь

Ты отстранился, прислонившись спиной к журнальному столику, и посмотрел на меня так пристально; словно пытался запомнить каждую деталь моего тела и лица.

Смогу ли я когда–нибудь разгадать цвет твоих глаз; или он так и останется для меня загадкой?

Я встала с дивана, и протянула тебе руку. Кивнув направо, я тихо сказала: