3 - Страница 44

— Ты не виновата, Кира, — сказал Артур, прикладываясь к бутылке.

Я повернула голову на звук его голоса, а потом снова посмотрела на засыпающий город. Вздохнув, я медленно поднялась на ноги.

— Вскрытие показало, что Макс умер в четыре утра, — сказала я, — Я проснулась среди ночи в три. Если бы я встала и пошла в ванную, я бы спасла его.

— Кира… — спокойно сказал он, повторяя мои действия.

— Но я не сделала этого. Он умирал, а я спала безмятежным сном. Возможно, он беззвучно звал меня на помощь; но я не услышала этого.

— Это не так, — снова сказал Артур, подойдя ко мне вплотную.

Я подняла голову, чтобы заглянуть в глаза. Такие странные, то ли зелёные, то ли жёлтые.

— Он знал, — сорвался с моих губ шёпот, — Он знал, что я никогда его не любила. Это я виновата. Я его убила.

Артур смотрел на меня, не отрываясь. Что–то промелькнуло в его лице, но я не смогла распознать что. Я разучилась читать людей в тот момент, когда Макс посмотрел на меня пустым взглядом из ванной.

Начало смеркаться, закат медленно накрывал город. Я почувствовала, что больше не хочу… Не хочу быть вместе с ним; не хочу его прикосновений; ничего не хочу. Я была одноразовой. Максимум, двухразовой.

— Мне пора, — сухо сказала я, и шагнула в сторону лестницы, ведущей вниз.

— Останься. Уезжай со мной, — Артур перехватил моё запястье и попытался меня остановить.

Я выдернула руку, и не оборачиваясь сказала:

— Я выполнила условия договора. Это ничего для меня не значит. Это… — я отвернулась, и тихо бросила из–за спины, боясь посмотреть в его странные глаза, — Это — ничто.

[1] Это немыслимо, я не могу тебя забыть (порт.)

С Джексоном мы не разговаривали с того дня. Я переехала жить к Наташке, благо размеры её квартиры позволяли. Она одолжила мне свой компьютер и диван на первом этаже в гостиной.

Артур уехал в воскресенье, как и говорил. На прощание он оставил мне рисунок, который я видела в его номере; передав его через агентство, где работала Натали. Я смотрела на девушку с портрета и разглядывала своё отражение в зеркале, понимая, что незнакомка с тёмными глазами, оттенёнными густыми ресницами и бровями — это я. Пухлые, приоткрытые губы, чуть влажные, как будто их только что облизали. Слегка вздёрнутый нос и ямочка на щеке. Я смотрела на девушку с портрета, и поразилась тому, с какой точностью прорисована каждая деталь: крошечные, тонкие волоски на щеках; узор радужки; складки на губах; мимические морщинки в уголках глаз и вокруг носа; тени и полутени. Потом я смяла рисунок, и сожгла его в пепельнице на балконе у Натали, вместе с очередной сигаретой.

Я не знала, чем занять себя в неожиданно появившееся свободное время, поэтому начала писать.

Первым я написала письмо, которое стало прологом этой книги. Я не знала адреса или фамилии, поэтому письмо было написано в воздух. Я просто написала всё, что было у меня на душе в тот момент; те слова, которые я бы сказала Артуру, если бы ещё раз его увидела.

Потом, как–то случайно и нелепо я написала первую главу. Затем вторую, третью. Я по кирпичикам собирала фундамент этого произведения; слова собирались в предложения; предложения в строки; строки в абзацы. Я не указала имён, обозначив героев простыми буквами: К., А., и Ж. Выдумать чужие у меня не получилось, а писать настоящие я не смогла.

Я выложила несколько первых глав в электронной библиотеке и там познакомилась с девушкой, Юлей. Она тоже писала, и меня зацепил её рассказ о странной любви, которая вспыхнула во время глупой, нелепой гражданской войны. Мы проговорили с ней несколько часов, обмениваясь сообщениями. Делились творческими планами, идеями, ощущениями. Странно, но когда я читала те строчки, которые она писала мне, у меня было такое ощущение, как будто я смотрю в зеркало и моё отражение улыбается мне, искренне и по–настоящему; так, как не улыбалось многие месяцы. Кусочек моей души печатал мне из Мариуполя, и это так странно, волнующе и прекрасно одновременно.

Через три месяца я, практически не питаясь и литрами поглощая по ночам кофе, закончила книгу. Я не хотела публиковать её, я даже не знала, выкладывать ли оставшееся в сеть, даже несмотря на просьбы небольшого количества читателей, которые появились у меня на сайте. Но мне на электронную почту пришло письмо:

Рукопись <andreeva.marina@art.ru>

Кому: мне

От: Андреева Марина

Дата: 18 октября 2012 г., 09:13

Тема: Рукопись

«Здравствуйте, Кира!

Меня зовут Марина Андреева, я — главный редактор московского издательства «Медиа». Я прочитала отрывки Вашего произведения, опубликованные в одной из электронных библиотек, и хочу предложить Вам сотрудничество.

Если Вы заинтересованы, мои контакты:

andreeva.marina@art.ru

+7 (495) 432–33–99

С уважением, Марина»

Я посоветовалась с Юлей, и она пообещала мне, что приедет и побреет меня налысо, если я не сделаю этого. Я сделала. Через полгода, я держала свою рукопись в руках — белые листки с чёрными буквами, и стояла напротив двери подъезда голубого деревянного дома на улице Вильмси.

Я позвонила в домофон, и он ответил мне хриплым голосом Джексона:

— Да.

— Привет. Это Кира. Открой, пожалуйста, я хочу тебе кое–что отдать, — сказала я запинаясь.

Джексон не открыл и повесил трубку. Я позвонила ещё раз. Он поднял домофон и помолчал несколько секунд. Дверь всё–таки зажужжала и открылась.

Я быстро поднялась на третий этаж. Джексон стоял в дверях, скрестив руки на груди. Его лицо было хмурым, но не злобным. Он не умел долго злиться или обижаться. Я протянула ему книгу, и тихо сказала: